Волосы ниспадали каскадом каштановых локонов, а несколько тяжелые веки были умело подкрашены серебристыми тенями. Платье было восхитительным, оно прилегало в нужных местах, почти до неприличия подчеркивая высокую грудь и мягко облегая бедра. В таком платье был бы заметен даже один килограмм лишнего веса, подумала она, радуясь, что у нее такой упругий и плоский живот.

Резкий звонок в дверь вывел ее из задумчивости. В глазок Зуки увидела шофера в униформе.

Она открыла. Шофер показал ей удостоверение.

– Мисс Франклин?

– Это я, – ответила она, широко улыбаясь.

В конце концов, шофер не виноват, что она вынуждена ехать на эту злосчастную презентацию.

– Машина внизу.

– Спасибо. Я сейчас спущусь.

Чувствуя неожиданное родство с христианами, которых римляне скармливали на арене львам, она накинула на голые плечи серебристую шаль и сошла вниз, в темноту летнего вечера, где ее ждал сверкающий «даймлер».

Шофер открыл заднюю дверцу, и она села в машину, не успев заметить, что в ней кто-то уже есть. В салоне было полутемно из-за затемненных стекол, но Зуки сразу поняла, кто именно находится в машине и, откинувшись на мягкое кожаное сиденье, наблюдает за ней пристальным взглядом.

Она забилась в угол, как можно дальше, и обдала пассажира ледяным взглядом.

– Добрый вечер, Зуки, – едва слышно произнес Паскуале, когда машина тронулась с места.

– Какой сюрприз! – сказала она холодно, хотя кровь застучала у нее в висках. – И к тому же – пренеприятный. Скажи, Паскуале, ты намерен сопровождать меня на все официальные приемы?

– Может быть, – невозмутимо ответил он с улыбкой. – А если ты будешь так потрясающе выглядеть, как в этом платье, то непременно.

От такого комплимента и от сопровождавшего его оценивающего взгляда ее ударило как током. Казалось, не имело значения, что Паскуале Калиандро был ее врагом, что он ей активно не нравился и что у него на ее счет были гнусные планы. При виде этого человека все ее тело оживало, она смотрела на него с восторгом, заставлявшим кровь быстрее бежать по жилам.

Ей стоило большого труда держаться с ним так, как с обычным деловым партнером. Дружески, но на расстоянии.

– Да, платье замечательное, – согласилась она. – У тебя талантливый стилист.

Он улыбнулся ее вежливому и сдержанному тону.

– Да. Она показала несколько платьев, но как только я увидел это…

В том, как он это произнес, угадывалось что-то такое, от чего у Зуки защемило в груди.

– Ты хочешь сказать, что ты… ты выбрал это платье? – Она не поверила своим ушам.

– Конечно.

Сама мысль о том, что платье, так плотно облегающее ее тело, было выбрано им, заставила ее покраснеть от волнения и одновременно устыдиться. Хорошо хоть в машине было довольно темно! Выждав немного, пока волнение уляжется, Зуки спросила:

– Это что, обычная для тебя практика? Решать, что надеть твоим моделям?

– А как ты думаешь? – посмотрел он на нее искоса.

Ей не то, что думать – дышать было трудно.

– Не имею ни малейшего представления. Потому и спрашиваю.

Она увидела, как циничное выражение сбежало с его лица, сменившись нежностью, как невероятно потемнели его глаза, и поняла, что в данный момент его желание было таким же сильным, как и ее.

– Нет, как правило, выбираю не я. Но лишь только я увидел это… мне захотелось посмотреть, как ты будешь в нем выглядеть. Я представил себе контраст между серебром платья и золотом блеска твоих так много обещающих глаз. Мне хотелось увидеть, как шелк ласкает твою нежную кожу. Я знал, что ты будешь в нем неотразима, совершенно неотразима, – пробормотал он. – И оказался прав, прав…

Как модель, Зуки привыкла, что ей льстили и делали комплименты мужчины, но ее сердце еще никогда так не билось, как сейчас – от откровенно чувственного признания Паскуале. Как больно было сознавать, что ему нужно было только ее тело, которое он жаждал заполучить.

Ее сердце сжалось от невыносимой мысли, что Паскуале думает о ней так, и только так. И она попыталась поставить его на место.

– Должна тебя предупредить, что, если я по твоей милости потеряю самообладание, вряд ли получатся хорошие фотографии «лица» твоей компании. Так что, если ты намерен давать мне почувствовать себя купленным тобою предметом каждый раз, когда я буду иметь несчастье тебя видеть, я бы посоветовала тебе этого не делать.

– Вовсе нет. Я намерен заставить тебя признаться, что ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал, – отпарировал он тихо, и она непроизвольно посмотрела на его губы. – Что, если это произойдет прямо сейчас, Зуки?

Его голова была достаточно близко, так что стоило ему лишь немного наклониться, как их губы соприкоснулись бы в нежном, чувственном поцелуе. Зуки увидела, как заблестели его темные глаза, и почувствовала, как раскрываются ее губы, будто раздвигаемые невидимой силой.

Инстинктивно она отпрянула от него. Если он посмеет… пусть только посмеет… Она сжала руку в кулачок, приготовившись…

– Но мы не хотим смазать губную помаду, не правда ли? Так что отложим это приятное развлечение на потом. Зато будет к чему стремиться.

– Адское испытание! – зашипела она, как кошка при виде воды.

– Скорее, райское, – заметил он, придав чувственности своему голосу.

Зуки отчаянно пыталась найти подходящие слова для отповеди, но Паскуале внезапно нахмурился и поменял тему разговора:

– Сегодня днем я встречался с твоим братом.

Видимо, ничего хорошего, мрачно подумала Зуки.

– О! – воодушевилась она. – И как он?

– От него несло спиртным. А день только начинался, – возмутился он, все еще хмурясь.

– Разве я сторож своему брату? – сказала она и, желая отвлечь его от неприятной темы, поинтересовалась: – Вы поладили?

– Откровенно говоря, я удивлен, как ему удалось продержаться в бизнесе целых восемь лет! – Паскуале покачал головой, как раздосадованный учитель. – Он совершенно безответственный человек!

– Разве обязательно так оскорблять? – Зуки попыталась защитить брата, хотя в глубине души была согласна с каждым словом Паскуале. – Ведь бизнес – занятие трудное.

– Да уж, но не труднее, чем иметь дело с твоим братом, – кисло усмехнулся Паскуале.

– А тебе бы только щеголять своим знанием английского, – съязвила Зуки. В ярких огнях магазина Хэрродз, мимо которого они проезжали, она заметила, что ее замечание вызвало у него улыбку.

– Больше всего беспокоит то, что ему просто незнакомы основополагающие понятия бизнеса. Он тупо смотрел на меня, когда я говорил ему о поставках, спросе и движении капитала.

– Это потому, что ему не повезло, как некоторым, пройти курс менеджмента в Гарварде! Да будет тебе известно, что Пьер унаследовал компанию после смерти отца, когда ему было всего двадцать.

– Мне это известно, – мягко возразил он. – И он сказал мне, что ваша мать умерла в прошлом году. Я очень сожалею, Зуки, поверь мне.

Зуки повернулась к нему. Все что угодно, подумала она, но только не этот почти нежный голос, в котором ей послышались нормальные, человеческие нотки, а не его обычная при разговоре с ней чувственность. Она поспешно отвернулась и стала смотреть в окно, чтобы он не увидел навернувшиеся на глаза слезы. Ей удалось успокоиться до того, как Паскуале постучал в затемненное стекло, отделявшее салон от шофера.

– Пожалуйста, остановитесь здесь, – попросил Паскуале. – Я хочу проводить мисс Франклин через боковой вход. Ты в порядке? – взглянул он на Зуки.

Она кивнула, удивившись его заботливому тону.

– Разве ты не хочешь, чтобы мы торжественно появились у главного входа? – с любопытством спросила она, но Паскуале покачал головой.

– У главного входа обычно толпятся фоторепортеры. Ты же знаешь, ситуация иногда выходит из-под контроля, и тебе совсем не обязательно продираться через всю эту толпу. – Вновь ее странно тронула его заботливость, хотя он все тут же испортил, пробормотав: – К тому же момент неожиданности всегда более выигрышен, не так ли?